Николай Пинчук - В воздухе - яки
В полку меня встретили радостно. Я считался своим человеком, ветераном. Из рассказов друзей узнал о погибших товарищах, познакомился с новичками, которые заменили их. В нашу эскадрилью пришли молодые лейтенанты - Алексей Калюжный, Николай Корниенко и Григорий Васильев. Вскоре меня назначили командиром звена, а моим ведомым стал Калюжный - высоченный детина с басовитым голосом. Под стать ему был и Корниенко. Когда я впервые посмотрел на них, то подумал: "Вот вымахали хлопцы! Как они только в "ястребок" влезут, им бы на бомбардировщике летать, там просторнее!" Но, как показала жизнь, из них получились отличные летчики-истребители, а затем и командиры.
Девятый вал
Наступал новый, 1944 год. В нашей жарко натопленной избе стояла лесная красавица-елка, увешанная фольгой из-под шоколада, конфетными обертками, пулеметными и пистолетными гильзами. Алексей Калюжный с бородой из мочала был дедом-морозом. Он находился в центре внимания. Было весело и шумно. На какое-то время забывалась война.
Все притихли, когда диктор московского радио объявил, что с новогодней речью выступит Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Всесоюзный староста отметил большие успехи воинов фронта и тружеников тыла в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, пожелал всем счастья, здоровья, успехов в достижении желанной цели - полного освобождения родной земли от фашистских разбойников.
Мы подняли жестяные кружки, произнося тост:
- За нашу победу!
И вновь потянулись фронтовые будни, заполненные привычными полетами. К весне стало ясно, что нашей дивизии доведется сражаться в небе Белоруссии, участвовать в полном освобождении моей родной республики. Об этом в полку было много разговоров. На оккупированной территории у некоторых из нас остались родители, братья, сестры, у других были там родственники, хорошие знакомые, иные сами бывали до войны в Минске, Орше, Витебске или служили в Западном Особом военном округе. Поэтому предстоящие бои за полное освобождение Белоруссии особенно волновали всех.
К тому времени линия фронта в Белоруссии представляла собой выступ, который вдавался далеко на восток. Учитывая его большое значение, гитлеровское командование создало в этом районе мощную, глубоко эшелонированную оборону, которая прикрывала подступы к границам Восточной Пруссии и Польши. Поэтому предполагалось, что здесь развернутся ожесточенные бои.
Все сильнее пригревало солнце. Снег начал таять, с пригорков побежали журчащие ручейки. Днем от весенних проталин шел пар. Мы и радовались весне, и ругали ее, потому что с оттаявшей, раскисшей земли плохо взлетать. Но нам повезло - поступила команда перебраться на Шаталовский аэродром с бетонным покрытием. Его хорошо знали и советские летчики, и немцы. Во время оккупации там базировалась вражеская авиация, и наши бомбардировщики не раз наносили удары по этому аэродрому.
Чтобы ввести противника в заблуждение, командование решило оборудован в 3-4 километрах от основного ложный аэродром. Там были установлены деревянные макеты самолетов, пустые цистерны, отмечены рулежные дорожки, даже на мачте болталась полосатая "колбаса" - указатель направления ветра. Днем с воздуха ложный аэродром и впрямь можно было принять за настоящий. И немцы клюнули на приманку. Они, видимо, засекли это место и при первой возможности усердно бомбили. Для большего эффекта на ложном аэродроме поджигались бочки с соляркой и смазочными отходами, имитировались взрывы самолетов. Благодаря этой небольшой хитрости на основной аэродром не упало ни одной немецкой бомбы.
У нас произошли некоторые изменения в командовании. Командир эскадрильи Семен Сибирин был назначен штурманом полка, и ему присвоили очередное воинское звание майора. Вместо него комэском стал капитан Владимир Запаскин, а меня, к этому времени ставшему старшим лейтенантом, назначили его заместителем.
Я стал постигать сложную науку работы с людьми. Ведь задача командира и его помощников не только командовать, но и воспитывать коллектив, знать каждого человека, его думы, желания, настроение, положительные и отрицательные качества, правильно использовать их для дела. Этому учился у старших, более опытных товарищей-коммунистов. Теперь, когда поднимался в воздух во главе группы, чувствовал еще большую ответственность.
В полк прибыло очередное пополнение. В нашу эскадрилью назначили старшего лейтенанта Мириана Абрамишвили. Среднего роста, худощавый, с вытянутым носом и черными, как смоль, усиками, этот грузин был по характеру очень темпераментным. Ранее он летал на штурмовиках, совершил более 60 боевых вылетов. О его отваге свидетельствовали 4 ордена. Молодой, но уже довольно опытный летчик быстро переучился и стал летать на Яке ведомым у командира эскадрильи.
Весной 1944 года на Западном фронте наступило временное затишье, какое обычно бывает перед бурей. Полк несколько раз менял место своей дислокации. Нам приходилось сопровождать "пешки", которые вели аэрофотосъемку оборонительных рубежей, районов скопления живой силы и техники врага, а также железных и шоссейных дорог на оршанско-витебском направлении.
Как-то в конце мая девятка "Нормандии" сопровождала пикировщики в район Витебска, где еще хозяйничали немцы. В пути загорелся самолет одного из "мушкетеров" - общего любимца лейтенанта Марселя Лефевра. Он немедленно повернул обратно, дотянул до аэродрома и посадил самолет. А когда открыл фонарь кабины, туда ворвался свежий воздух и скопившиеся пары бензина вспыхнули. Загорелась одежда летчика. Лефевр выскочил из самолета, пробежал немного по полю, упал и стал кататься по земле. Подоспевшие техники и механики набросили на него куртки и сбили пламя. Сильно обгоревшего летчика срочно доставили в Москву, в военный госпиталь. Но помочь отважному "нормандцу" уже ничто не могло. Поражение кожного покрова было слишком велико. Через несколько дней он скончался. Эту утрату вместе с французами тяжело переживали и мы. Марселю Лефевру, который сбил 11 фашистских стервятников, после войны Указом Президиума Верховного Совета СССР посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Рано утром 26 мая я; Калюжным вылетел на свободную "охоту". На шоссейной магистрали Орша - Витебск, в районе Богушевска, мы увидели большое скопление вражеской техники. На бреющем полете вынырнули из-за леса на фашистскую колонну и начали обстреливать ее из пушек и пулеметов. Мне было хорошо видно, как вспыхивали автомашины, взрывались бензовозы, выбрасывая в небо огненные фонтаны, в страхе и панике метались гитлеровцы. Беспрепятственно сделали несколько заходов, "утюжили" противника, пока не израсходовали весь боекомплект.
